Одна коллега хочет собаку. Она взрослая, может себе позволить хотеть. Из гуманных мотивов решила взять пса в приюте. «Хорошее дело», – скажете вы. Но ей ответили: «Пса не можно забрач». Коллега – полька, но ее мужчина, вообще, англичанин. Конечно, таким не можно. Польский приют предпочел чисто польскую семью для местной собаки. Так оно, конечно, надёжнее. И православнее даже немножечко, наверное. А то свезут бульдожку в свою Францию, и потом поди поминай, как Шарика звали. И с кем четыре танкиста тогда воевать будут? В смысле, не то что они собак танками давили, а даже вовсе наоборот. Короче, вы все сами видели, знаете, помните.
Во Франции приют тоже не согласился. Но у местных никакого патриотизма-национализма (хотя, напомню, один из потенциальных заводчиков – ой божечки, держите меня за сердце – АНГЛИЧАНИН). У французов резоны социальные. Говорят: «Вы же оба работаете, сэ ля ви!» Вам бы от такой сэляви куда смешнее было, если б вы видели, по скольку собак тут у каждого местного бездомного. То есть приюты, видимо, собаками спонсируют исключительно их. А работающим людям: «Мерси боку!» Но на самом деле, конечно, собака будет очень скучать, пока все в офисе. А псинка—то не железная.
Осталась последняя надежда: на королевских корги (у старушки много, глядишь, и поделится). Но там тоже, знаете ли, брекзит, фунт упал, ничего не понятно.
Короче, не видать им животного. Не так—то и легко нынче взять и спасти планету, даже если очень хочется.